«Моё сердце бьётся 100 ударов в минуту»

Латмир Пшуков – врач высшей категории, дерматовенеролог клинико-диагностического отделения Республиканского кожно-венерологического диспансера, член Всероссийского общества дерматовенерологов и косметологов. Многим известен больше как поэт. Латмир Хазешович – член Союза писателей РФ, автор трёх сборников стихотворений.

– Латмир Хазешович, можно сказать, что вы как врач больше имеете дело с биологией, а как поэт – с психологией? Или такое деление некорректно?

– Такой грани нет. Если ты истинный врач, то и биология, и психология имеют одинаковое значение. На медфаке у нас были очень интересные дисциплины – такие, как биохимия, патологическая физиология, патологическая анатомия. Я сейчас вспоминаю наших профессоров, великолепных лекторов, которые вели у нас эти курсы. Им удавалось объяснять физиологические и биологические процессы через призму души. Это были нестандартные лекции, которые особенно нравились мне. Одно дело, когда преподаватель сухо рассказывает о каких-то биохимических процессах в человеческом организме, другое – когда он намекает тебе, что все эти процессы связаны с душой, с мироощущением человека. Как не брать в расчёт душу, психологию человека, если важное значение в нашей профессии имеет то, как пациент относится к своей болезни? Если человек оптимистично настроен, если знает, что победит ту или иную болезнь, то, как правило, он быстрее идёт на поправку. Лечебный процесс очень интересный. Каждый пациент – это новый образ, которому ты должен соответствовать, должен выстраивать с ним диалог, учитывая его особенности.

И когда врач приступает к сбору анамнеза, ставит диагноз, я больше чем уверен, что он руководствуется своей внутренней убеждённостью, интуицией. Есть, конечно, стандарты диагностики и лечения тех или иных болезней. Колоссальный опыт, колоссальные знания, которые были накоплены до тебя и которыми обладают твои коллеги, – всё это имеет важное и, пожалуй, основное значение. Но внутренний голос для настоящего врача – это прежде всего. В этом проявляется творческое начало врачебной деятельности. Глупо утверждать, что науке всё известно, и руководствоваться лишь научными данными. Науке известна лишь малая часть того, что мы видим, ощущаем, чувствуем. Изучение тонкостей человеческого существования всё ещё впереди.

– Что есть душа? Какое бы определение вы дали?

– Это извечный вопрос. Разные культуры, разные религии по-разному дают определение. Кто-то говорит, что она находится в грудной клетке, кто-то – что в мозгу. Любопытно, что у адыгов «псалъэ» (слово) буквально означает «вместилище души». В моём понимании искать анатомическое местоположение души бессмысленно. Душа – мощная субстанция, через которую мы способны общаться с Богом. Это то, что формирует и творчество, и мировоззрение, и всё остальное, что делает человека человеком. Этим мы отличаемся от других животных.

– Кабардино-черкесский язык признан вымирающим. Поэт способен спасти язык?

– Я не верю, что наш язык вымирает. Язык – часть нашего генетического кода, иммунитета, который оберегает нас. Да, возможно, он примет другую форму, лексика сильно изменится, но черкесский язык не близок к своему концу, он ещё жизнеспособен.

Что касается языка и поэта… Безусловно, твой родной язык, который давался тебе с молоком матери, он прежде всего. Но, откровенно говоря, для меня не так важно, на каком языке пишет поэт – на русском ли, итальянском или адыгском. Мне кажется, истинная поэзия понятна всем. Чувства поэта, вложенные в стихотворение, считываются с мелодики, если хотите, с мелодии слов.

– Что на вас может нагнать тоску, уныние?

– Один из крупных поэтов прошлого столетия Андрей Вознесенский отметил, что «все прогрессы реакционны, если рушится человек». Для меня большая трагедия, когда рушится человек – физически или эмоционально. Видеть, как рушится человек, всегда тяжело. В остальном не могу сказать, что я особо тоскую по чему-то или унываю отчего-то.

– Вы производите впечатление спокойного человека и разрушаете стереотип, что стихи большей частью пишут люди, скажем, импульсивные, неуравновешенные…

– Уравновешенность – это понятие, которое мы сами придумали. Как, например, придумали нормы. Где грань нормального и ненормального – очень спорный вопрос. И зачем человек должен быть уравновешенным? Как может быть уравновешенным поэт? И не хочу я быть уравновешенным! ( смеётся ). Сколько себя помню, моё сердце бьётся 100 ударов в минуту. У меня синусовая тахикардия, ну и что? Я не считаю это патологией, это моя индивидуальная особенность. Поэты тоже разные, и характеры разные. Но в большинстве своём отдают жизнь поэзии люди очень совестливые, которые пропускают через себя всё, что происходит вокруг них. В этом уникальность поэтов.

– Вышла первая книга стихов, созданных нейронной сетью. Как прокомментируете?

– Откровенно говоря, у меня скептическое отношение к искусственному интеллекту, особенно когда дело касается таких тонких вопросов, как литература, в частности – поэзия. Искусственный интеллект не обладает сознанием, он не рефлексирует. А поэзия – это не просто набор слов, но и сложный нейрофизиологический процесс, даже больше. Трудно представить, что нейросеть создаст такие гениальные стихи, какие писали Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Иосиф Бродский… Другое дело, если ИИ приходит на помощь математике, физике и другим наукам как вспомогательный инструмент и приносит практическую пользу. Но человека-поэта никто и ничто не заменит.

– Вы пошли на медфак, будучи уже поэтом. Почему не на ожидаемый филологический?

– Я отчасти верю, что судьба человека предопределена при рождении. В моём случае это правда. Покойный отец хотел, чтобы после школы я поступил в Литературный институт имени Горького в Москве, но получилось так, как получилось. Это был тот редкий случай, когда наши мнения с отцом разошлись. Я не скажу, что выбрал противоположное поэзии направление. Поэзия с медициной вполне созвучны и гармонируют друг с другом.

– В какой семье вы росли?

– Я рос в семье, где соблюдались основные традиционные правила: жена по-особому почитает мужа, дети подчиняются родителям беспрекословно и так далее. Может, это на тот период жизни было актуально, но сейчас требовать от своих детей, чтобы они росли по таким же меркам, что и мы, глупо. Строгих рамок уже нет – глобализация, интернет делают своё дело. Наши дети знают о мире, о жизни больше, чем мы знали в их возрасте. И ничего плохого в этом нет. Я не поддерживаю фразу: «Япэм щы1ахэр, иджы щыlэхэр!» («Вот были люди раньше, а сейчас что!»). Среди молодых людей есть очень много умных и интеллектуальных, у них большее чувство свободы в поступках. Но в то же время я не утверждаю, что всё новое хорошо, а всё старое плохо. Соответствовать времени очень важно, но традиционные правила воспитания в какой-то части остаются актуальными.

– Как врач от чего бы вы хотели предостеречь людей?

– На сегодняшний день я в основном занимаюсь инфекциями, которые передаются половым путём. Их огромное множество, они разные и проявляются по-разному. Радует то, что за последние десять лет больных стало значительно меньше. Возможно, это связано с появлением интернета и большей осведомлённостью людей о профилактических мероприятиях. На мой взгляд, здесь немаловажную роль сыграла и религия.

В нашей профессии каждый день узнаёшь что-то новое, видишь разные клинические картины, с которыми раньше не сталкивался. Из личных наблюдений могу отметить: когда я начинал работать, антибактериальные препараты (и не только антибактериальные) были более эффективными. На сегодняшний день вопрос антибиотика и вообще лекарственной резистентности стоит остро. Микроорганизмы постепенно адаптируются к нашим препаратам. Есть опасение, что спустя некоторое время мы не будем знать, чем лечить наших пациентов. Чтобы мы не оказались в таком положении, я бы хотел обратиться к людям, чтобы они не принимали бесконтрольно антибиотики и другие лекарства. Я сторонник того, чтобы люди только по рецептурным бланкам получали хотя бы антибактериальные противовоспалительные препараты, чтобы был хоть какой-то контроль за их продажей.

И хочу ещё раз напомнить: лучше всего профилактика. Лучше предупреждение болезни, чем лечение. В медийном пространстве много информации о том, как уберечься от различных инфекций. Если что-то остаётся непонятным, пусть напрямую обращаются к нам – специалистам, которые непосредственно этим занимаются.

– А как поэт от чего бы предостерегли?

– Всех и каждого – от ненависти. Ненависть является причиной многих болезней. Держать на кого-то обиду, а уж тем более взращивать в себе чувство ненависти, не стоит. Где бы ни оказался и чем бы ни занимался, я остаюсь абсолютно убеждённым в том, что любовь – основа жизни человека. В Новом Завете сказано, что «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём». Человек, познавший чувство любви, не способен на плохие поступки, на подлости. Искренне любящий человек не может оказаться плохим человеком.

В былые времена поэты собирали целые стадионы, они создавали прекрасный фон общества. Хотелось бы, чтобы поэзия и в настоящем времени, и в будущем оставалась приоритетом для многих. Чтобы поэты были рупорами любви и взаимопонимания.

Беседовала Марьяна Кочесокова