Непростой выбор

Мы продолжаем публикации, посвящённые тридцатилетию Парламента КБР, и сегодня у нас в гостях женщина, в буквальном смысле, стоявшая у его истоков. Вначале 90-х Людмила Михайловна Федченко была состоявшимся учёным, но отказалась от науки ради политики.

- Давайте начнём с самого начала. Вы родились в селении Кенже, с чем это связано?

- Мои родители были кубанскими казаками и относились к сословию середняков. В тридцатые годы, во время коллективизации, они вынуждены были покинуть родину, и оказались в Кабардино-Балкарии. Я действительно родилась в Кенже, но мои детские впечатления с этим селом никак не связаны. Мне было всего несколько месяцев, когда отца назначили директором известкового завода, который находился за Белой Речкой. Мы переехали в посёлок, потом жили в Лашкуте, а школу я окончила в Нальчике.

- Чем занимались ваши родители?

- Папа был бухгалтером. Какое-то время он работал по специальности, а потом занимал руководящие должности. Мама вела домашнее хозяйство.

- Вы окончили КБГУ по специальности «физик». Мечтали об этой профессии с детства?

- Нет. В детстве я мечтала стать лётчицей, но отец сказал: забудь, и я забыла (смеётся). Потом хотела выучиться на врача, но в нашем университете не было медицинского факультета, а отправлять меня в другой город родители не хотели и не могли. В школе мне легко давались точные науки, и, окончив десятый класс с золотой медалью, я поступила на физмат, который в то время считался престижным факультетом.

- Как вы оказались в Высокогорном геофизическом институте?

- На третьем курсе у нас началась специализация и на физмат пришли известные учёные, создавшие в нашей республике этот институт. В то время геофизика была новым, популярным и перспективным направлением науки. О ней даже снимали художественные фильмы. Для нас – молодых студентов-физиков – это было привлекательно. Состав учёных института был очень сильным и практически сразу обратил на себя внимание зарубежных исследователей. За границей тоже проводились эксперименты в этом направлении, но методика была несколько другой. На Западе по большей части развивались самолетные методы воздействия, а у нас практиковались наземные. В послевоенное время в этих целях использовались артиллерийские орудия, а потом были разработаны ракетные установки.

- Расскажите о начале вашей работе в институте?

- Первым директором ВГИ был Георгий Константинович Сулаквелидзе. Для подготовки кадров он отбирал лучших студентов физмата КБГУ и привлекал учёных из других регионов. Окончив университет, мы учились у него в аспирантуре, и надо сказать, руководителем он был строгим. Работа молодых сотрудников института не была кабинетной. У нас был самолёт, оснащенный специальными приборами. Мы залетали в облако - измеряли температуру, давление, брали пробы воды. Внутри облака самолет начинало трясти. Это было страшно, но очень романтично.

- Вы работали в институте с 1966 по 1993 год, прошли путь от младшего научного сотрудника до заместителя директора по науке. Наука – это по большей части мужская сфера деятельности. Ваши успехи не вызывали ревность коллег-мужчин?

- Думаю, нет. Во всяком случае я этого не замечала. В мужской среде я чувствовала себя комфортно. Мне всегда больше нравилось работать с мужчинами, чем с женщинами. У них совсем другие приоритеты и отношения.

- Вы активно и успешно занимались наукой. К началу девяностых были видным учёным и доктором наук. С чем был связан ваш уход в политику?

- Я по натуре человек активный и всегда занималась общественной деятельностью. В школе была старостой класса, секретарем комсомольской организации. Работая в институте, избиралась депутатом районного и городского советов, баллотировалась в Верховный Совет КБАССР. В конце 1991 года мне предложили стать одним из доверенных лиц кандидата в Президенты республики Валерия Мухамедовича Кокова. В то время была сложная ситуация. Общество разделилось на разные группы. Одни требовали демократических преобразований, другие были категорически против. В Кабардино-Балкарии появились националистические движения. Одним словом, вести агитацию было непросто.

- В 1993 году вы пришли в республиканский Парламент. Как это произошло?

- В октябре 1993 года вышел указ Президента КБР о преобразовании представительного органа республики и о проведении выборов депутатов. Мне совершенно неожиданно предложили баллотироваться в Совет республики. Дело в том, что Парламент первого и второго созывов был двухпалатным. Он состоял из Совета республики и Совета представителей. Честно говоря, мы думали, что всё будет строиться по принципу Верховного совета. Я была уверена, что смогу совмещать работу в институте с заседаниями в Парламенте, но оказалось, что Совет республики должен работать на постоянной профессиональной основе. Кроме того, меня выбрали заместителем председателя палаты. В результате пришлось выбирать между наукой и политикой, признаюсь честно, это был непростой выбор. Я даже обращалась к нашему Президенту с просьбой о совместительстве, но он сказал, что по Конституции это невозможно. Мне пришлось уйти с должности заместителя директора по науке, хотя я никогда не прерывала связи со своим институтом.

- Все помнят Валерия Кокова, как миротворца и мудрого политика. А каким человеком он был в личном общении?

- Очень обаятельным. Он настолько глубоко вникал во все вопросы, что я не переставала этому удивляться. Валерий Мухамедович был мудр, дипломатичен и обладал редким даром убеждения. О таких говорят: приходишь со своим мнением, а уходишь с мнением собеседника. Его талант общения с людьми трудно переоценить. Я вообще считаю, что нашей республике очень повезло с этим человеком. Тяжёлые времена рождают сильных людей и это как раз тот случай.

- В Парламенте первого и второго созыва вы были заместителем председателя Совета республики, а в третьем заместителем председателя Парламента КБР. Расскажите о становлении нашего законодательного органа.

- В девяностых, как я уже говорила, общественно-политическая ситуация была крайне непростой. Парламент принял целый ряд законов, для того чтобы её стабилизировать. В обществе появились люди, выступающие за разделение республики. Мы в свою очередь пытались убедить их в том, что делать это категорически нельзя. Кто-то требовал возвращения к «ленинским принципам руководства», другие ждали демократических перемен. В составе Парламента работали представители всевозможных общественных организаций с разными политическими взглядами. Первые два созыва законы принимались с большим трудом. Необходимо было убеждать депутатов, и в этом мне помог опыт научной работы – умение конструктивно мыслить, выявлять закономерности, искать компромиссы. Мы приняли целый ряд законов и постановлений. Законодательной базы практически не было, и все приходилось начинать с нуля.

- С 2009 года вы заместитель председателя Общественной палаты Кабардино-Балкарии. Какими вопросами занимается ваша организация?

- По сути, это связующее звено между властью и обществом. Общественные движения новой демократической России возникали стихийно, и наша организация должна была их возглавить и установить контроль над органами власти. Общественная палата решает самые разные вопросы, отвечающие интересам граждан. Наши полномочия очень широки. В законодательстве записано, что все органы обязаны отвечать на запросы общественных палат.

Беседовал Эдуард Битиров