Человек Хрущёва

Советскую элиту тянуло в Приэльбрусье, как магнитом. Одни приезжали в Кабардино-Балкарию охотиться, другие - наслаждаться пейзажами и чистым воздухом. Немалую роль в этом играла близость Кисловодска, Железноводска и Ессентуков – курортов, на которых любили отдыхать партийные руководители.
Член Политбюро и Герой Социалистического Труда Пётр Ефимович Шелест побывал в наших краях в семидесятых годах прошлого века. Вот что он писал по этому поводу в своём дневнике: «23 февраля. Получил разрешение на отпуск, сегодня же вечером поездом уезжаю в Кисловодск. Хорошо, что едем в отпуск вместе с Иринкой (Ираида Шелест – жена), немного побудем вместе, отойдём от всей этой возни. Разместились мы в особняке, внешне всё идёт неплохо. В это же время здесь отдыхал и А. Н. Косыгин. Несколько раз с ним встречались на прогулке, я к нему заходил в люкс - в санаторий «Красные камни». Много гуляли, ездили в Приэльбрусье, подымались на канатной дороге на Чегет. Заезжали ко мне в особняк первый секретарь Ставропольского крайкома партии М. Горбачёв с начальником КГБ края и первым секретарём Кисловодского горкома партии. Были друзья и товарищи».
Будущий первый секретарь ЦК коммунистической партии Украины Петр Шелест родился в 1908 году в селе Андреевка Змиевского уезда Харьковской губернии. Его отец был участником русско-турецкой войны и полным георгиевским кавалером. Ефим Шелест сам обучил сына азам грамоты, после чего Пётр окончил четырёхлетнюю школу в родном селе. Поступив на рабфак в Мариуполе, Шелест параллельно работал на одной из местных фабрик. После службы в армии его назначили начальником цеха на Харьковском заводе «Серп и молот», а через полтора года он стал главным инженером предприятия. Вскоре Шелеста перевели на партийную работу – секретарём харьковского горкома.  На этой должности он познакомился с первым секретарём компартии Украины Никитой Хрущёвым, который сразу проникся к нему симпатией. После начала войны Шелеста эвакуировали на Урал, где он стал секретарём Челябинского обкома по оборонной промышленности. После Победы его назначили директором Ленинградского авиационного завода.
Карьеру Шелеста нельзя назвать стремительной. Многие его ровесники уже занимали высокие посты, а Пётр Ефимович, несмотря на близкое знакомство с Хрущёвым, не поднимался выше директора завода или секретаря обкома. Только после смерти Сталина в 1954 году он, наконец, попал в обойму. Шелест стал вторым секретарём Киевского горкома, а спустя три года был выдвинут на должность первого секретаря Киевского обкома партии. К этому времени ему было уже под пятьдесят…
В 1963 году руководителя Украинской ССР Николая Подгорного перевели в Москву, в секретариат ЦК КПСС. На его место Хрущёв предложил назначить Петра Шелеста. Летом 1964 года Брежнев и Подгорный начали прощупывать его на предмет участия в заговоре против Хрущёва. Роль Шелеста в этом деле была особенно важна. Первый секретарь ЦК КПСС считал Украину своей вотчиной, поэтому главный удар по нему должна была нанести украинская партийная организация.
На пленуме ЦК Шелест выступил с обличительным докладом. Позднее он сожалел об этом поступке, сокрушался, что «пошёл на поводу у интриганов» и фактически предал Хрущёва, от которого видел много добра. В награду за лояльность его оставили во главе УССР ещё на 8 лет. Однако главой Совета министров республики назначили брежневского человека – Владимира Щербицкого. О нём Шелест был невысокого мнения.  В мемуарах он называл его «большим нытиком и дерзким грубияном».
В 1970 году главой КГБ УССР стал контрразведчик Виталий Федорчук. Шелест сразу понял, что ничего хорошего от этого назначения ждать не стоит.  Время показало, что он как в воду глядел. 19 мая 1972 года Шелест был освобождён от обязанностей первого секретаря ЦК КПУ с формулировкой: «В связи с переходом на должность заместителя председателя Совета Министров СССР». На этом посту он курировал транспорт, здравоохранение, связь, медицину, лесную промышленность и машиностроение. 
Все эти годы Шелест вёл тайный дневник, в котором подробно описал своё падение и перечислил всех, кто был в этом виноват. «Вот и прошло ровно три месяца с того чёрного дня, 19 мая, когда я волей Брежнева был отстранён от активной политической жизни. Тяжесть, обида, крайняя неудовлетворённость высокой чисто «чиновничьей» должностью. На работе иногда притупляются обида и боль, но временами бывает невмоготу, - писал он. - Щербицкий при поддержке и руководстве Брежнева совсем распоясался. Думал я, что это непорядочный человек, но не допускал, что это такая сволочь, подхалим и льстец. Надо всей этой подлости давать решительный отпор. Я всё чаще и чаще задумываюсь над вопросом: почему среди нас, коммунистов-единомышленников, среди руководящего состава существует такая коварная подлость, жестокость, необъективность и несправедливость по отношению к бывшим товарищам по работе при перемене его места и должности? Где же гуманность, о которой мы так «прекрасно» говорим? Где товарищество, уважение друг друга? Всего этого по настоящему-то и нет. Сколько осталось ещё жить неизвестно, а мучений и страданий очень много. Трагедия ещё в том, что ты ничего не можешь сделать против косности и рутины. Хочется иногда бросить всё к чертовой матери и уйти из этого бедлама. Тяжело мне находиться под ударами организованной травли. Не ровён час, можно совершить непоправимое... Виновники всей моей тягости – Брежнев, Суслов и трусливый подхалим Щербицкий. Но я уверен, что их постигнет горькая судьба… Самым гнусным является и то, что искажается история: в киножурналах торжественных заседаний я «убран», и вместо меня везде фигурирует Щербицкий. Это же возмутительно и гадостно… Неужели наша система даёт право отдельным «партийным проходимцам» решать судьбу, травить товарищей, переворачивать всю жизнь, политически уничтожать? Чтобы очернить, уничтожить, для этого ума не нужно - достаточно одной подлости».
Свои дневники с проклятиями в адрес Брежнева он зарыл на даче, опасаясь слежки.  После смерти генерального секретаря Шелест откопал рукописи и на их основе начал работу над мемуарами. Горбачёв, при котором «брежневский застой» подвергался жёсткой критике, хотел опубликовать его воспоминания, но, прочитав их, ужаснулся и передумал. Они вышли только после распада СССР.