«Красота – явление не трафаретное»

В Национальном музее КБР до 15 января действует персональная юбилейная выставка Анатолия Жилова. Художнику – 70 лет.

Жилову всегда есть что показать, не повторяясь. Одна только серия «Ошхамахо» могла бы составить отдельную экспозицию. Но на юбилейной выставке вполне ожидаемо представлены работы разных периодов творчества художника.

Живопись, графика, эскизы костюмов ансамбля «Кабардинка» – многое уже узнаваемо. К слову, представлена серия графических работ к поэме Хабаса Бештокова «Мывэ лъэхъэнэ» («Каменный век»), которая создавалась в течение двенадцати лет.

А вот картину «Бызэ» (портрет дочери) зритель здесь увидит впервые. Она включена в одну серию с работами «Нарцисс» и «Игра на камыше». На последней можно узнать художника Замудина Гучева. По «атрибутам» личности – по камышу, по адыгской циновке. Но в названиях картин Жилов сознательно избегает слова «портрет». Уточняет: «Это скорее образы, отсылающие к отдельным личностям… Когда Замудин впервые увидел игру на камыше, мы с Русланом Цримовым были вместе с ним. Случилось это в Абхазии в доме пожилой супружеской пары. Я до этого думал, что при игре на камыше дуют в него, как в трубу. Оказалось, в него просто дышат. Для меня это было открытием. И сама атмосфера, в которой случилось это открытие, оказало на меня впечатление. Картина «Игра на камыше» рождалась в связи с воспоминаниями об этом месте и людях. И как раз к её завершению позвонил Зумадин Гучев с просьбой об иллюстрации к его новой книге. Я понял, что этот играющий на камыше он сам и есть».

Отсылают образы и к мифологии. Но, к слову, Нарцисс у Жилова – это не привычный прекрасный юноша, превращённый в цветок, а обычный сельский парень, работяга («къызэрыгуэкI щIалэжь», как говорит сам художник).  Возможно, он наклонился отмыть свои сапоги и случайно увидел своё отражение. Монохромный мир этого Нарцисса с едва уловимыми красками в отражении окрашивается яркими цветами – красным и синим. «Человеку необязательно соответствовать навязанному канону красоты, чтобы полюбить себя. Красота – явление не трафаретное. Нет ни одного живого существа, в котором невозможно увидеть что-то красивое. Когда мы обнаруживаем лучшую сторону себя, мир преображается», – уверен художник.

Среди вдохновивших художника и красота Эльмесхан Хагундоковой – черкешенки с впечатляющей историей жизни. Художник мог бы изобразить её очень красивой и молодой (когда она была «кавказской звездой» у Шанель) или уже пожилой и почтенной (графиней де Люар, получившей орден Почётного легиона из рук генерала де Голля). Но Анатолий выбрал середину: «Меня в этой личности больше впечатлил её подход к делу. Чем бы ей ни приходилось заниматься в жизни, она проявляла организованность, умение держать себя, умение нести себя. Она была из уорков, и многое объясняется этим. Но, думаю, кровь вторична по отношению к тому воспитанию, которое она получила в рамках следования адыгэ хабзэ».

Обращается художник и к библейским сюжетам, переосмысливая их. Учитель приходит лишь тогда, когда ученики готовы к его приходу – такова философия его «Тайной вечери». Она тоже здесь выставляется впервые.

Из большой серии «Ошхамахо» на выставке представлено всего три работы. «Ошхамахо – это не просто гора, а свидетель времени, – говорит художник. – Поколения сменяют друг друга, события случаются и утихают, а он стоит над нами, неподвижный, как безмолвный судья. Нет, наверное, у нас ни одного художника, который не изобразил бы его. Каждый по-своему. Но всё же недостаточно. Если брать поэзию или же живопись Японии, то в них всё время восхваляется гора Фудзияма. Она стала частью культуры японцев, вплетена в их философию жизни. Наш Ошхамахо не уступает по красоте Фудзияме, а по высоте даже превосходит её. Но он не так воспет».

У Жилова Ошхамахо – не образ и не абстракция, а знак. «Знак – это всегда коротко и ёмко. Это сложнее», – говорит Анатолий. И своё умение мыслить афористично на языке искусства художник продолжает выражать в отдельной серии «Знаки земли».

Марьяна Кочесокова